Турецкий разворот. Что означают новые споры Кремля с Эрдоганом
Последние внешнеполитические шаги Турции заставили наблюдателей сделать вывод, что Эрдоган решил сделать ставку на Запад, пожертвовав отношениями с Москвой. На самом деле всё не так драматично, хотя, как показывает в своей статье на Carnegie Endowment востоковед Руслан Сулейманов, для экономики Турции западные капиталы критически важны. Что касается России, то турецкий президент, по сути, проверяет новые красные линии Путина. Как жестко он готов реагировать в ситуации, когда одновременно отбивается от украинского контрнаступления и приходит в себя после мятежа ЧВК «Вагнер»? Вопрос интересный для очень многих, не только для Эрдогана.
После майской победы на непростых президентских выборах многолетний лидер Турции Реджеп Тайип Эрдоган стал постепенно менять внешнеполитический курс страны в прозападную сторону. И если готовность Анкары одобрить присоединение Швеции к НАТО в Москве восприняли спокойно, то передачу пяти командиров «Азова» Киеву и слова Эрдогана о вступлении Украины в Альянс уже вызвали возмущение как очередной нож в спину.
Однако российского недовольства вряд ли будет достаточно, чтобы остановить Эрдогана. Его разворот в западную сторону продиктован внутренними причинами: тяжелым экономическим кризисом, требующим колоссальных инвестиций, которые может обеспечить только Запад, а также грядущими муниципальными выборами, где основная борьба пойдет за прогрессивных избирателей в крупных городах вроде Стамбула и Анкары. Кроме того, турецкий лидер не против прощупать, как изменились красные линии Москвы на фоне начавшегося украинского контрнаступления и мятежа ЧВК «Вагнер».
Россия сейчас не в том положении, чтобы позволить себе ухудшение отношений с Турцией, поэтому ограничивается лишь устными выражениями недовольства. Но и Эрдогану важно не допускать резкого обострения в отношениях с Кремлем, чтобы продолжить извлекать выгоды из посредничества между Москвой и Западом.
К рациональным основам
Вся предвыборная программа Эрдогана строилась на том, чтобы отвлечь внимание турецкого избирателя от колоссальных проблем в экономике. Особенно от курса лиры, обвалившегося за последние годы по отношению к доллару в пять раз, и от огромной инфляции, превысившей в минувшем ноябре 85% в годовом исчислении.
Помпезные презентации достижений турецкого ВПК и неуступчивая риторика в отношении Запада должны были продемонстрировать возросшее международное влияние Турции. Так, чтобы Эрдоган мог упоминать о социально-экономических проблемах лишь изредка, поясняя, что «Турция идет своим путем».
Однако сразу после выборов туркам пришлось столкнуться с новой, еще более суровой реальностью. Курс турецкой лиры продолжил стремительно падать по отношению к доллару — почти на 30% за месяц со дня голосования. Потребительские цены в июне выросли на 4% по сравнению с маем и на 38% по сравнению с прошлым июнем.
Все это сподвигло Эрдогана воспользоваться переизбранием, чтобы отказаться от политики искусственно низких процентных ставок и пойти по пути либерализации. На должность министра финансов был назначен приверженец ортодоксальных методов в экономике Мехмет Шимшек, а новым председателем турецкого Центробанка стала Хафизе Гайе Эркан из Goldman Sachs. Всего через две недели после ее назначения ЦБ впервые за 27 месяцев повысил процентную ставку — сразу с 8,5% до 15%.
Однако одного этого недостаточно для полноценной стабилизации турецкой экономики, сильно зависящей от иностранных инвестиций. Турция остро нуждается в притоке зарубежного капитала, а крупнейшими инвесторами в ее экономику остаются западные страны — главным образом Нидерланды, США и Великобритания (совокупная доля этой тройки — примерно 30%).
Также на Запад идет большая часть турецкого экспорта. Даже после рекордного роста товарооборота на Россию приходится всего 3,7% экспорта Турции, ее обгоняют Германия (8,3%), США (6,6%), Великобритания (5,1%) и Италия (4,9%).
В таких условиях разворот в сторону Запада ради стабилизации экономики стал для Эрдогана осознанной необходимостью. Хотя разрыв с Россией, которая в прошлом году вышла на первое место среди импортеров на турецкий рынок, для него тоже недопустим.
Расширение НАТО и ЕС
Помимо экономических проблем, Эрдоган также не может игнорировать приближающиеся муниципальные выборы, которые пройдут в марте следующего года. Турецкий лидер и его партия стремятся отвоевать у оппозиции контроль над такими крупными городами, как Анкара и Стамбул. А для этого необходимо привлечь на свою сторону продвинутых и часто прозападных городских избирателей.
Неслучайно после выборов Эрдоган вспомнил про интеграцию Турции в Евросоюз, призывая Брюссель активизировать переговоры. Самым громким его заявлением на эту тему стало требование открыть Турции дорогу в ЕС в обмен на турецкое одобрение вступления Швеции в НАТО.
Естественно, Запад отказался увязывать между собой эти два вступления. Но это не стало проблемой для турецких провластных СМИ, которые преподнесли требование как внешнеполитический триумф турецкого президента: «Сначала ЕС, потом — НАТО», «Решительность Эрдогана превратила кризис в НАТО в его дипломатическую победу» и так далее.
В целом разговоры про евроинтеграцию остаются для Эрдогана в большей степени позерством для привлечения западных инвестиций и перед муниципальными выборами. Поэтому вряд ли стоит ожидать, что эта тема станет еще одним источником противоречий в отношениях Турции с Россией.
Также не стоит ждать напряжения между Москвой и Анкарой из-за того, что последняя одобрила вступление Швеции в НАТО. Фактически этот вопрос был принципиально решен еще на прошлогоднем саммите Альянса в Мадриде, где представители Турции, Швеции и Финляндии подписали соответствующий меморандум.
Эрдоган тянул время лишь из-за президентских выборов, на которых играл на антизападных настроениях. После голосования его руки развязаны, и теперь турецкий лидер может официально объявить о своем согласии — особенно в обмен на поставки американских истребителей F-16.
Турецкое одобрение шведской заявки не стало сюрпризом для Кремля, что подтвердил пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков. «Турция привержена своим обязательствам. Это никогда не было для нас секретом и в этом плане мы никогда не носили розовые очки», — подчеркнул он.
Тест на прочность
Куда более болезненным для Москвы стало решение Турции передать Украине пятерых командиров батальона «Азов» во время визита украинского президента Владимира Зеленского в Стамбул. Ведь «Азов» стал одним из символов «украинского неонацизма» в российской госпропаганде.
В Кремле решение Анкары расценили как «нарушение имевшейся договоренности», по которой отпущенные из российского плена «азовцы» должны были находиться в Турции до окончания войны в Украине. Но у Эрдогана другая версия: по его словам, узнав о решении турецкой стороны, «сначала Россия возмутилась, а потом, получив некоторые детали… ситуация перешла в позитивное русло».
Этот эпизод в очередной раз демонстрирует, как сильно российско-турецкие отношения превратились в личные отношения Путина и Эрдогана. Контакты двух стран зачастую бессистемны, идут без участия соответствующих ведомств и сводятся к устным договоренностям между президентами. Соглашение по «Азову», вероятно, было именно таким — устным и ни к чему юридически не обязывающим, чем и воспользовался Эрдоган.
Тем не менее полностью замять эпизод у турецкого лидера не получилось. Передача командиров «Азова» в сочетании с публичной поддержкой вступления Украины в НАТО спровоцировала Москву на резкие заявления. Глава комитета Совета Федерации по обороне и безопасности Виктор Бондарев обвинил Турцию в том, что она превращается «из нейтральной страны в недружественную». Однако дальше устной критики Россия пока не идет.
Сдвигаясь в сторону Киева, турецкий президент, по сути, проверяет новые красные линии Москвы. Как жестко готова реагировать Россия в ситуации, когда одновременно отбивается от украинского контрнаступления и приходит в себя после мятежа ЧВК «Вагнер».
Также выдача Украине командиров «Азова» похожа на попытку надавить на Москву для продления зерновой сделки, истекающей 17 июля. Пока российское руководство дает понять, что не видит смысла продлевать соглашение. Но осенью 2022 года Москва из него уже выходила, а потом быстро вернулась после звонка Эрдогана Путину.
Так или иначе, осторожная реакция Кремля показала, что Россия сейчас не в том положении, чтобы идти на обострение с Турцией, которая остается фактически единственным реальным посредником в отношениях Москвы с Западом и Киевом, а также одним из ключевых экономических партнеров — в 2022 году товарооборот между двумя странами увеличился на 80%, превысив $50 млрд.
В свою очередь Эрдоган не забывает о поддержке со стороны Москвы в ходе его предвыборной кампании (например, Москва предоставила Анкаре отсрочку по платежу за газ на $20 млрд), о тесных экономических отношениях и о возможности давить на партнеров по НАТО с помощью России (например, приобретая у нее комплексы С-400). А потому продолжит балансировать, не допуская слишком серьезных обострений в российско-турецких отношениях.
Фонд Карнеги за Международный Мир и Carnegie Politika как организация не выступают с общей позицией по общественно-политическим вопросам. В публикации отражены личные взгляды авторов, которые не должны рассматриваться как точка зрения Фонда Карнеги за Международный Мир.
